"Дальний звон" Шрекера

F.Schreker, "Der ferne Klang"

Первая постановка: 1912, Франкфурт

Продолжительность: 2ч 35м

Либретто на немецком языке написано самим композитором

Адольф фон Менцель, "Портрет сестры"
Wikimedia Сommons / Public Domain

Главный герой оперы — начинающий композитор. Ему то и дело чудится какой-то “дальний звон”, который он обязательно должен выразить в музыке. Он решает уехать из маленького немецкого городка, в котором живет, оставив возлюбленную, которая вынуждена сбежать из дома от отца-алкоголика и деспотичной матери.

Замечательный и очень популярный в свое время австрийский композитор Франц Шрекер в конце жизни сделался объектом нацистской травли, а его оперы в Третьем рейхе перестали исполняться. После Второй мировой его творчество оказалось фактически забыто, но теперь его оперы постепенно возвращаются к зрителю. Нам, похоже, еще предстоит осмыслить истинное место Шрекера в истории музыки, поскольку современные статьи, пытаясь определить стиль этого композитора, пестрят нагромождениями десятков “измов”, от натурализма до романтизма и экспрессионизма, вызывая обманчивое ощущение, что произведения этого композитора эклектичны по своей природе. На самом деле это не так: произведения Шрекера обладают высокой степенью цельности и яркой индивидуальностью, и, на мой взгляд, стилистически оперы Шрекера — это прежде всего и в первую очередь символизм. Более того, можно сказать, что Франц Шрекер был самым значительным представителем символизма в оперном жанре после отца-основателя оперного символизма, Рихарда Вагнера. Да, сам Шрекер старательно открещивался от влияния Вагнера, и некоторые тонкости действительно отличают его музыку от музыки великого автора “Кольца Нибелунгов”, но в целом, в основе своей, его оперы куда ближе к операм Вагнера, чем оперы таких его современников, как Пуччини, Дебюсси или Рихард Штраус.

Это подтверждает и опера Шрекера “Дальний звон”, которая и принесла композитору широкую известность. Подтверждает — даже несмотря на то, что здесь, в отличие от большинства других опер Шрекера, нет привычных для символизма красочных декораций, относящихся к далекому прошлому. Уникальность “Дальнего звона” в том, что здесь вагнеровский музыкальный язык, со всей его красочностью и героикой, использован для передачи вполне реалистической современной истории о жизни художника, и использован очень удачно. Впрочем, реализм “Дальнего звона” — это совершенно особенный реализм, своего рода “реализм символиста”. Опера очень многопланова и вполне может быть воспринята как символистская притча. К арсеналу приемов символизма Шрекер прибегает и для решения отдельных эпизодов, к примеру, самая известная ария из этой оперы — "In einem Lande ein bleicher König" — также представляет собой символистскую мини-притчу, а героям в их мечтаниях то и дело чудятся феи и русалки. Тем не менее, “Дальний звон” — это прежде всего очень удачно рассказанная реалистическая история, причем не обошлось и без влияния русской литературы — в частности, влияние романов Достоевского на либретто этой оперы Шрекера достаточно очевидно. В результате, при всей “немецкости”, любой ценитель российского Серебряного века воспримет “Дальний звон” как нечто свое и родное, очень уж сродни он другим сочинениям на стыке символизма и реализма — прежде всего, пьесам Александра Блока “Незнакомка” и “Песня судьбы”, а также некоторым произведениям Леонида Андреева и Алексея Ремизова. Эта созвучность наверняка сыграла свою роль в том, что “Дальний звон” был поставлен и в СССР: это произошло в 1925-м году в Мариинском театре в Ленинграде.

Эрнст Людвиг Кирхнер, "Таверна"
Wikimedia Сommons / Public Domain

Как и Блок в своих стихах и пьесах, Шрекер не жалеет резких красок для острогротескных бытовых зарисовок, выдержанных фактически в эстетике экспрессионизма. Речь идет прежде всего о сценах в середине первого действия и в начале третьего: здесь уже явно чувствуются зачатки стиля, в котором будут написаны оперы Альбана Берга, и после этого уже не удивляешься, узнав, что Шрекер и Берг были хорошо знакомы друг с другом, более того — Берг даже участвовал в подготовке партитуры “Дальнего звона”. Однако и в трактовке гротескного Шрекер выступает как последовательный продолжатель дела Вагнера, так как опера не превращается в одну огромную карикатуру, и гротескное здесь присутствует прежде всего для того, чтобы оттенять высокое.

И, пожалуй, самое важное. В опере “Дальний звон” необыкновенно удачно показана психология творчества как процесса тиранического, изматывающего, не щадящего ни создателя, ни близких к нему людей. В этом смысле опера является весьма выразительной иллюстрацией к знаменитой статье Карла Густава Юнга “Об отношении аналитической психологии к поэзии”, написанной 10 лет спустя после премьеры оперы, в 1922-м. Здесь Юнг как раз и пишет что “нерожденное произведение в психике художника - это природная сила, которая находит выход как благодаря тираническому могуществу, так и удивительной изворотливости самой природы, совершенно равнодушной к судьбе человека, который для нее представляет лишь средство”. И добавляет: “момент возникновения мифологической ситуации всегда характеризуется особенной эмоциональной интенсивностью: словно в нас затронуты никогда ранее не звеневшие струны, о существовании которых мы совершенно не подозревали.” Ну как тут не подумать, что на подобные мысли великого психолога и философа навел как раз образ “дальнего звона”, центральный для этой оперы Шрекера! И снова надо отметить уникальный сплав реализма и символизма, вообще характерный для “Дальнего звона”: с одной стороны, вынесенный в заглавие оперы образ позволяет очень точно обрисовать психологию героя, с другой стороны, становится символом творчества вообще. Все это лишний раз подтверждает, что “Дальний звон” Шрекера — опера очень значительная, а во многом — просто уникальная, и вполне достойна появляться на сценах театров не реже, чем любая из опер его современника Рихарда Штрауса. А может быть и чаще.

Макс Слефогт, "Танец смерти"
Wikimedia Сommons / Public Domain

Исполнения:

(Grete: Agneta Eichenholz, Fritz: Daniel Johansson, Old Graumann’s Wife/An Old Woman/A Spanish Girl/Waitress: Miriam Treichl, A bad actor / An actor: Jeremy Carpenter, Dr Vigelius / The baron: Lars Arvidson, The count / Rudolf: Ola Eliasson, The chevalier / A dubious individual: Klas Hedlund - дир. Stefan Blunier, пост. Christof Loy, худ. Raimund Orfeo Voigt, 2019, Royal Swedish Opera, Стокгольм)

★★★★★

Интерес к творчеству Шрекера в наши дни, похоже, действительно растет. В 2020-м году публику порадовали аж двумя общедоступными видеозаписями опер Шрекера: “Дальний звон” и “Кузнец из Гента”. “Дальний звон” из Стокгольма — спектакль действительно сильный: тот самый случай, когда слаженная команда за счет огромной самоотдачи и умелого использования ресурсов добивается куда большего, чем иные высокобюджетные постановки с участием раскрученных знаменитостей. Шведская королевская опера, судя по всему, вообще делает ставку на местных шведских певцов, и это у театра неплохо получается: многочисленные партии оперы исполнены как минимум неплохо, при этом из певцов-“легионеров” в спектакле задействован разве что англичанин Джереми Карпентер, да и тот живет в Швеции уже много лет. Зато приглашены дирижер (швейцарец Штефан Блюнир) и режиссер-постановщик (немец Кристоф Лой), к чьей работе нет ни малейших нареканий, особенно порадовала постановка, в которой обошлось без глупых анахронизмов и попыток переврать авторскую концепцию: сильные находки присутствуют, но они удачно вписаны в образный мир оперы и не пытаются заслонить его собой. Что же касается певцов, то исполнителям центральных партий, при очень удачной актерской игре, красивом тембре и отличном понимании стилистики исполняемой ими музыки, чуть не хватало силы голоса в самые ответственные моменты, что, конечно же, слегка испортило общее впечатление, но лишь немного. Это относится и к Агнете Айхенхольц (Грета), и Даниелу Йохансону (Фриц), и к Ларсу Арвидсону (Вигелиус), и, отчасти, к Ола Элиасону (Барон), чье исполнение, впрочем, особенно запоминается за счет выверенных интонаций и обилия голосовых красок. При этом не стоит забывать о целой галерее второстепенных персонажей, которые исполнены просто великолепно: здесь и зловещая Старуха (Мириам Трайхль), и легкомысленный Шевалье (Клас Хедлунд), и разудалый Актер (уже упомянутый Джереми Карпентер). Все это прибавляет дополнительных красок опере и дополнительных плюсов спектаклю, лишний раз подчеркивая, что “Дальний звон” Шрекера — опера глубокая, многоплановая, благодарная для интерпретации, и то, что она крайне редко исполняется, вовсе не делает ее хуже.